В прошлой статье мы остановились на том, что после фактически бескровного взятия Пскова князь Алекандр Ярославич отправился на север в сторону Юрьева. И вот тут при попытке реконструкции маршрута его движения мы сталкиваемся с первыми трудностями.
В Ливонской Рифмованной Хронике написано буквально следующее: «sus zogeten sie in der brûder lant». Не нужно хорошо знать средневерхненемецкий язык, чтобы заметить в этой строчке слова «brûder lant», но всё же обратимся к имеющимся переводам: «Так направились они в землю братьев-рыцарей» (перевод И. Клейненбeрга) или «Сильное войско они послали в землю братьев» (стихотворный перевод А. Игнатьева). «В землю братьев-рыцарей» или «в землю братьев».
Вот карта владений крестоносцев в Восточной Прибалтике:
Зеленым на ней обозначены владения собственно Ордена, остальными цветами – владения иных субъектов крестоносного движения, в том числе, датчан на севере. Даже из этой простой схемы видно, что путь из Пскова в «земли братьев» лежит никак не на север, а на запад, и даже юго-запад, в обход земель Дерптского епископства.
Так куда же пошел Александр – прямо на Юрьев, или все-таки в земли Ордена, в число которых, например, запросто, по мнению самих немцев, мог входить и псковский Изборск, находившийся в тот момент под их властью?
Допустим, что ливонский хронист не ошибся и Алекандр отправился на запад, обходя земли дерптского епископа с юга. Тогда немедленно возникает вопрос: как тогда битва могла произойти на Узмени, то есть на семьдесят километров севернее предполагаемого маршрута русских?
По поводу места битвы здесь будет отдельная статья, пока можно ограничиться сведениями о том, что оно до сих пор точно не идентифицировано. По поводу Узмени в науке существуют только два мнения – либо это самый узкий участок Тёплого озера в створе п. Мехикорма (бывш. Измень) на эстонском берегу и д. Пнево на русском, либо всё Теплое озеро целиком, так что тут простора для маневров немного. Все источники указывают именно на эту локацию, битва точно произошла «где-то там». Но как тогда там оказались и немцы, и русские? Можно предположить, что Александр сначала вторгся в земли непосредственно Ордена, а затем повернул на север, в земли Дерптского епископства, но зачем ему это было надо? Думается, разрешить эту коллизию в настоящее время невозможно.
Так или иначе, практически все исследователи, начиная с Карамзина, считают, что в поход Александр направился сразу именно на север, а пассаж насчет «земли братьев» оставляют на совести хрониста. Это тем легче сделать, если знать, что к описываемому времени сам автор Ливонской Рифмованной Хроники ещё едва ли родился.
Ладно, с Александром разобраться не получилось (в дальнейшем мы ещё не раз будем касаться маршрута его похода, подключая для анализа косвенные данные), но что делали в это время немцы?
Если верить автору Хроники, то до начала похода Александра, вернее, до его вторжения «в землю братьев» они не делали ничего, и только узнав о том, что русские войска уже находятся в их землях, начали собирать войска.
В такую беспечность со стороны Ордена верится с трудом.
Нет никакого сомнения в том, что они были осведомлены о намерениях Александра идти на Псков – немецкое подворье в Новгороде не закрывалось и в период войны. Когда новгородцы в 1267 г. начали собираться в раковорский поход, немцы узнали об этом сразу – даже посольство успели собрать и отправить в Новгород. Тем более, что тайны из своих намерений Александр не делал. Скорее всего, знали они также и состав, и количество новгородского войска, а также то, что на помощь Александру идет переяславская дружина во главе с его братом Андреем.
Вряд ли немцы могли предположить, что с Псковом Александр справится так быстро – уже в то время Псков, даже без Довмонтова города считался достаточно сильной крепостью и при грамотно организованной обороне мог надолго приковать к себе значительные силы противника. Вероятно, отряд, оставленный немцами во Пскове, они считали достаточным для обороны, поскольку о каких-либо мероприятиях по усилению псковского немецкого гарнизона ни в одном источнике не сообщается.
О взятии Александром Пскова немцы тоже узнали сразу, ибо часть пленных Алекандр отпустил восвояси. Но и тут мы не видим каких-то активных действий с их стороны – нет сведений о сборе войска или о попытках вступить в переговоры. Возможно, немцы рассчитывали, что Александр действительно застрянет под Изборском, а со скорым наступлением весны вообще вынужден будет закончить компанию – нам это неизвестно, но такой расчет вполне мог иметь место быть.
Известно другое: когда Александр уже находился в пределах контролируемых ими земель и начал их разорение, немцы начали действовать. Об этом нам вполне недвусмысленно пишет Ливонская Рифмованная Хроника:
В Дерпте узнали,
что пришел князь Александр
с войском в землю братьев-рыцарей,
чиня грабежи и пожары.
Епископ не оставил это без внимания
быстро велел мужам епископства
поспешить в войско братьев-рыцарей
для борьбы против русских.
Этот пассаж также свидетельствует о том, что основной целью русских, по мнению автора Хроники, были земли ордена, но также он говорит и о том, что по отношению к Ордену дерптский епископ в тот момент признавал своё подчиненное положение, то есть, что он отдал имеющиеся у него воинские контингенты под командование Ордена.
Сколько времени Александр разорял немецкие земли и какие именно, мы не знаем, но закончился этот процесс для русских не очень хорошо. Собравшееся немецкое войско напало на один из отрядов русских, который, судя по именам их предводителей, был вовсе немаленьким, и разгромило его. Один из командиров отряда – боярин Домаш Твердиславич, не много, не мало, родной брат действующего новгородского посадника Степана Твердиславича – погиб, второй – воевода Кербет, личность тоже достаточно известная (был воеводой в Твери – удельном городе Переяславского княжества), судя по всему, доверенное лицо князя Ярослава Всеволодовича – сумел отступить и соединиться с Александром, привезя ему точные сведения о количестве, расположении и направлении движения немецких войск.
О точной локализации места этого боя тоже идут споры. В летописи написано буквально следующее:
«а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгонѣ, и усрѣтоша я Нѣмци и Чюдь у моста, и бишася ту»
Мост в XIII в. – штука достаточно редкая, особенно в Восточной Европе. Про события, связанные с новгородским Великим мостом, например, в летописях всегда писали особенно подробно. А иных мостов, кроме былинного Калинова моста, мы на Руси и не знаем. Вряд ли много таких мостов было и в восточной Эстонии. Мосты могли строить и, самое главное, обслуживать, только там, где без такого моста было действительно не обойтись, то есть, это должно быть направление с интенсивным движением, и труднопреодолимым препятствием. Чаще всего мосты строились через небольшие реки в тех местах, где такую реку невозможно прейти в брод.
Если мы реконструируем маршрут Александра по западному берегу Псковского озера, то таких рек на его пути к Узмени встретится только одна – река Выханду, мост через которую, если он вообще был, скорее всего мог располагаться, в районе современного поселка Ряпина.
Обратимся к летописи (немецкие хроники никакими сведениями о бое «у моста» не располагают) увидим, что после поражения «у моста»
инии къ князю прибѣгоша в полкъ, князь же въспятися на озеро, Нѣмци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узрѣвъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озерѣ, на Узмени, у Воронѣя камени;
Я специально выделил два слова – «вспятися», то есть «развернулся и пошел по своим следам, «пятам» и «на Узмени», которая стала конечной точкой его маршрута. Как видим, Узмень от Ряпина находится строго на север, а сам князь, в случае движения вдоль западного берега озера должен был подойти к Ряпина с юга. То есть, к Узмени он вынужден был бы не отступать, а прорываться, не пятиться, а двигаться вперед.
Рассмотрим теперь вариант, поддерживаемый большинством исследователей, согласно которому Александр двигался по льду Псковского озера и вышел на берег в районе Узмени, после чего только и распустил свои отряды «в зажитье», то есть, пограбить округу.
Вновь отмечаем на карте Ряпина, а также ещё две точки – деревню Моосте и деревню Оя.
Деревня Оя – скорее, просто хутор рядом с двумя точно такими же, расположенный на берегу речки Ахья. В этом месте и сейчас есть мост, вполне возможно, что был он и в XIII в., ибо это самый прямой путь из Юрьева на Узмень, являвшуюся в те времена самой удобной и отлаженной переправой в новгородские земли, а речка Ахья достаточна многоводна, чтобы препятствовать движению по этому пути, но недостаточно широка, чтобы постройка моста через неё представляла особые сложности.
Деревня Моосте, чисто по фонетическому сходству со словом «мост» также принимается некоторыми исследователями за место боя между немцами и отрядом Домаша с Кербетом.
Что же мы видим? А видим мы, что все три отмеченные нами точки находятся приблизительно на одном расстоянии от Узмени, только в разных направлениях: Ряпина и мост через р. Выханду – в 14 км по прямой на юг, Моосте – в 18 км на юго-запад, а Оя и мост через р. Ахья – в 20 км на северо-запад.
Представим себе русское войско, вышедшее на берег и начавшее грабить окрестности. Вероятно, несколько крупных отрядов было послано в различных направлениях, а ядро войска с обозом начало медленно двигаться в глубину немецких владений. Именно так обычно и поступали полководцы в Средневековье, если не было причин держать все войско в едином кулаке. А такой причиной могло быть только одно – близкое присутствие врага. Кроме всего прочего, отряды, отпущенные «в зажитье» несли также и разведывательные функции. Александр не знал с какой именно стороны подойдет враг и известие от одного из таких отрядов могло бы существенно прояснить для него ситуацию.
Где именно, у какого «моста» произошел бой, сейчас сказать невозможно. Но, думается, что коль скоро дерптский епископ, как мы помним, отослал свои войска на помощь Ордену, то сам Дерпт не мог быть сборным пунктом для этих войск, поэтому мост через р. Ахья, находящийся на прямом пути от Юрьева (Дерпта) до Узмени маловероятен.
Деревня Моосте, как место сражения, также маловероятна в силу своего географического расположения – через неё проходят пути на Юрьев в одну сторону и на Ряпина в другую – мало вероятно, что немцы оказались именно там, хотя полностью исключать такой вариант мы, конечно, не можем.
Наиболее вероятным кажется третий вариант – с мостом в Ряпина. И на вопрос как немцы могли оказаться именно там есть вполне удовлетворительный ответ. Представим себя на месте руководства Ордена и попытаемся предугадать действия Александра после взятия им Пскова. По всем «правилам» средневековой войны, он должен был после Пскова идти осаждать Изборск. Вот туда немцы и должны были направиться в первую очередь. Именно поэтому местом сбора войск стал не Юрьев, а какое-то иное место в землях собственно Ордена – поближе к Изборску или в самом Изборске. И когда немцы получили сведения о том, что Александр уже на подходе к Юрьеву, а вовсе не под Изборском, они тут же повернули на север, чтобы перехватить его и возле Ряпина встретились с отрядом Домаша и Кербета.
Поскольку часть войска Александра находилась «в зажитье», то есть, занималась грабежом, получив сведения о немцах от Кербета, Александр решил отступить, чтобы успеть объединить все наличные силы. Для этого он, как мы уже говорили, «вспятился», то есть развернулся и по своим следам вышел сначала на озеро, потом пересек его у Узмени (самой узкой части) и возле Вороньего Камня (точное месторасположение этого объекта до сих пор не установлено, об этом мы поговорим позже) остановился и стал ждать немцев, одновременно впитывая в своё войско остальные возвращающиеся из «зажитья» отряды.
Теперь, когда Александр остановился и приготовился к бою, настало время сказать несколько слов о том, кто и сколько воинов привел на поле битвы.
О численности сторон в этой битве мы знаем немного, поэтому выводы исследователей о количестве участников сражения рознятся в очень большом диапазоне – от нескольких сотен (400 человек со стороны немцев и 600 со стороны русских), до 10-12 тысяч со стороны немцев и 15-18 тысяч со стороны русских. При этом все сходятся на одном – численное преимущество, хотя и не кратное, было на стороне русских.
Попробуем проанализировать численность немецких войск с учетом сведений об их потерях. Ливонская рифмованная хроника говорит о гибели в бою двадцати братьев рыцарей и о шести взятых в плен. Русские источники говорят о 400 погибших немцах и 50 взятых в плен и «бещисла», то есть, «без числа», очень много чуди – эстонского ополчения. Такое, казалось бы, явное несоответствие в цифрах объясняется просто: ЛРХ пишет только о братьях-рыцарях, не учитывая при этом послушников и прочих младших членов Ордена, тогда как русские пишут о немцах в целом. Это, кстати, дает нам возможность посчитать соотношение на поле боя братьев-рыцарей (старший начальствующий состав в Ордене) и не столь высокопоставленных воинов. Если на 400 погибших немцев приходится 20 братьев, то получается, что каждого брата сопровождало около 20 воинов. Статистика по пленным такая – из 50 плененных немцев 6 являлись братьями-рыцарями, то есть, на каждого пленного рыцаря приходится около семи пленных воинов рангом ниже. Такая разница в соотношении объясняется просто – рыцари были вооружены и защищены лучше, поэтому уцелеть в бою у них было больше шансов. Грубо говоря, если взять брата-рыцаря и рядового послушника и нанести им одинаковое количество случайных ударов холодным оружием, то послушник, погибнет с большей вероятностью, чем рыцарь, пополнив статистику убитых, рыцарь же будет иметь больше шансов выжить и оказаться, в итоге, среди пленных.
Кроме того, мы не знаем, учитывались ли русскими среди погибших немцев только рыцари или считались все, в том числе и крестоносцы дептского епископа. Скорее всего, русские считали всех скопом, и в этом случае при подсчетах следует учитывать и это обстоятельство. Наверное, мы не слишком ошибемся, если предположим, что одного брата рыцаря в бою сопровождало около десяти воинов меньшего ранга.
По подсчетам современных (в том числе и западных) исследователей к середине XIII в. общее число братьев-рыцарей в Ливонском ландмейстерстве Тевтонского ордена было около ста.
Известно, что в 1236 г. в битве при Сауле погибло 48 братьев, что для Ордена меченосцев было фатальной, невосполнимой потерей. При последующем объединении Ордена меченосцев с Тевтонским орденом последний направил в Восточную Прибалтику 60 братьев-рыцарей для восстановления и укрепления немецкого присутствия в этом регионе. По косвенным данным более позднего времени, исследователи установили, что общее ополчение Ордена представляло собой мобилизацию приблизительно половины его наличных сил (для XIII в. цифра просто запредельная) – вторая половина оставалась контролировать территорию. Учитывая, что в XIII в. власть немцев в Прибалтике еще не была крепкой, сложившейся веками традицией, а местное население воспринимало их, скорее, как захватчиков, а не как законных господ, такие предосторожности кажутся вполне разумными.
Таким образом, в поход против Александра вряд ли могло выступить больше половины всех наличных сил Ордена, то есть, около пятидесяти рыцарей, соответственно, общий контингент рыцарского войска на Чудском озере вряд ли превышал 500 человек. Несколько меньшим, по сведениям Ливонской рифмованной хроники был контингент, предоставленный Дерптским епископом, плюс многочисленное ополчение эстонских крестьян. При таких подсчетах общая численность немецкого войска не могла составить более 1500 – 2000 человек, из них 800 – 900 человек профессиональных воинов, половина из которых, в итоге либо погибла, либо была пленена.
Численность русского войска подсчитать еще труднее.
Мы знаем, что в 1240 г. в сражении под Изборском псковское ополчение потеряло около 800 человек, но многие сумели уйти и добрались до Пскова, то есть, изначально их было существенно больше. Даже если для этого сражения Псков использовал абсолютно все наличные людские силы, цифра порядка 1000 человек (а, скорее, даже больше) впечатляет, пусть даже значительная часть этого контингента являлась городским ополчением. Понятно, что через два года псковичи вряд ли смогли бы выставить на поле боя контингент подобной численности, но две сотни воинов вполне могли бы собраться и выйти в поход. Вообще, анализируя сведения о тех или иных отрядах, выделяемых Псковом бросается в глаза следующая закономерность: для оборонительных целей войско собиралось гораздо большего количества. Если для сражения под Изборском в 1240 г. псковичи сумели выставить условную тысячу человек, то для дальнего похода в союзе с меченосцами против Литвы в 1236 г. – только двести – одну пятую общего мобилизационного ресурса. Эта же цифра – 200-300 воинов фигурирует и в более поздние времена, когда речь идет о наступательных действия со стороны Пскова в отношении его противников.
Сложнее в плане подсчета численности воинского контингента обстоит дело с Новгородом. Если Псков в благоприятное для себя время, использовав все возможности по мобилизации, мог выставить на поле боя около 1000 человек, то Новгород, собрав все силы, смог бы выставить контингент, значительно больший. Другое дело, что «все силы» Новгород собрать никогда не мог – это слишком долго и дорого, а в данном случае планировался дальний поход.
Подсчитано, что ко второй половине XV в. население Новгорода составляло приблизительно около 80000 тысяч человек. В поход 1471 г., закончившийся битвой на Шелони, Новгород, путем мобилизации всех наличных людских ресурсов, как города, так и пригородов (кроме Пскова), сумел собрать около 30000 человек. Это был оборонительный поход, сражение произошло буквально в окрестностях Новгорода.
К середине XIII в. население Новгорода составляло приблизительно 30000 человек. При максимальном напряжении сил, таким образом, новгородцы для оборонительного похода могли выставить не более 10000 человек, а для дальнего похода – не более 2000. Но о максимальном напряжении сил в 1242 г. речи не шло, реальная цифра, была бы значительно меньшей.
Ну и дружины Андрея и Александра, а также переяслаские полки (Переяславль намного меньше Новгорода и даже меньше Пскова) в сумме вряд ли могли дать больше четырехсот-пятисот воинов – по сто воинов в личных дружинах князей и не более трехсот дружинников из Переяславля.
Итого максимальная численность русского войска, при полном напряжении новгородской земли могла составить: 200 псковичей, 2000 новгородцев, около 500 дружинников под непосредственным командованием Александра и Андрея Ярославичей – 2700 человек. Повторим, это максимальное количество, в реальности русское войско наверняка было меньше.
